Борис Мегрели - Именем закона. Сборник № 3
Кровь лилась по лицу, боль становилась все сильнее и невыносимее.
И тогда, выматерившись, он дважды выстрелил в замок зажигания.
Теперь он знал, что машину можно только буксировать, поэтому он вытащил все четыре золотника и, услышав шипение воздуха, вдруг понял, что не сделал главного, забыв в пылу драки и погони о человеке на площадке.
Вытерев кровь ладонью, он пошел опять на площадку, опять под свет фонаря. Под эту желтую зыбкость. На земле лежал человек, рядом сидела маленькая собачка, пятнистая, с висячими ушами.
Она тявкнула и скрылась в темноте.
Корнеев пощупал пульс. Человек был мертв.
Игорь обыскал его, но не нашел ровным счетом ничего.
— Ты чего здесь делаешь, гад? — услышал он за своей спиной.
Корнеев обернулся.
Сзади стоял крепенький старичок с колодочками на костюме и со старым значком «Отличник милиции».
— Папаша, — Игорь достал удостоверение, раскрыл, — я из МУРа.
Старичок в ответ предъявил пенсионное удостоверение МВД.
— А я-то думал, мальчишки здесь взрывы устроили, а это ты палил? Да ты, брат, весь в крови.
— Папаша, родной, позвони дежурному по городу, пусть группу высылает. Скажи, Корнеев здесь.
— Может, «скорую»…
— Папаша, ты же мент бывший, какую «скорую».
— Иду.
Старик ушел. Медленно, слишком медленно двигался он к дому.
Игорь сел на детскую песочницу и почувствовал чудовищную слабость. Заболело все избитое тело. Боль тупо заливала его, иногда пульсируя короткими болезненными ударами.
Ему хотелось одного: лечь на песок, найти положение, когда затихнет боль, и уснуть.
Кто-то толкнул его за плечо, Игорь поднял голову и увидел женщину.
— Милицию вызвали, давайте я посмотрю вас.
— Вы врач?
— Нет, я тренер.
— Я не собираюсь играть в футбол.
— Очень остроумно. Давайте.
Чудовищно защипало, запахло спиртом.
— Терпите.
— А вас как зовут?
— Наташа.
— А меня Игорь. Правда, у нас чудесный повод для знакомства?
— Лучше не придумаешь.
— А вы тренируете гимнасток?
— Нет.
— Значит, фигуристов.
— Не угадали. Я теннисистка.
— Весьма аристократично.
— Молчите лучше.
Игорь замолчал, глядя, как падают на землю алые от крови тампоны.
— Ну вот, вы более-менее прилично выглядите. Теперь…
Наташа не успела договорить, из-за угла вырвался газик отделения.
Из него выпрыгивали люди, бежали к песочнице.
Где-то за домами прорезался вдруг голос сирены, спешила дежурная опергруппа.
Кафтанов приехал позже всех, когда уже закончили работать эксперты, а кинолог с собакой еще не вернулся.
— Докладывай, Игорь.
— Нечего докладывать, товарищ генерал, машину нашел, был вынужден применить оружие.
— Сколько их было?
— Четверо.
— Вооружены?
— Видел только ножик и железные прутья.
— Товарищ генерал, — подошел к Кафтанову один из оперативников, — у убитого нашли табельный «ПМ».
— Что же он не стрелял?
— Патронов не было.
— На этот раз тебе, Корнеев, повезло.
— Это как сказать, — устало ответил Игорь.
Подбежал Логунов.
— Собака взяла след, привела к гаражу…
— А там они на машине уехали. Так?
— Так точно.
— Ну что ж, посмотрим этот гараж. Пошли, Корнеев.
Корнеев пошел в сторону гаража, а Кафтанов на секунду задержался, взял Логунова за локоть.
— А тебе там делать нечего, Боря. Твое задание иное.
Логунов молчал, ожидая, что скажет начальник.
— У тебя сейчас новая должность, вроде как адвокат.
— С единственным клиентом, товарищ генерал.
— Да, Борис, иди и помни, что есть люди в нашем управлении, в министерстве и, не скрою от тебя, на больших верхах — в Совмине и ЦК, которые только и ждут, чтобы Игорь прокололся, а значит, и все мы.
— Но ведь время-то совсем другое…
— Другое время будет тогда, когда появятся другие люди. А Громов и Кривенцов по сей день у власти. Только один теперь народный депутат, а другой в Политуправлении МВД. Так что о времени ты особо не говори.
— Понял.
— А раз понял, так действуй.
До чего же поганая работа ходить по квартирам, особенно в двадцать два тридцать.
Одна дверь. Потом следующий этаж. И снова дверь.
И вопросы одни и те же.
— Ваши окна выходят на детскую площадку. Вы ничего не видели?
И ответ стандартный:
— Нет.
— А выстрелы вы слышали?
— Да оставьте нас в покое!
Запуганы были люди. Слухами, нехваткой, демократией. Всем.
На шестом этаже в четырнадцатой квартире дверь открыл человек с лицом профессионального вояки из американских фильмов. А широченные плечи распирали зеленую майку, из кожаных шорт торчали мощные волосатые ноги.
На плече у него сидел попугай, который немедленно известил о том, что Кока хороший.
— Я из… — начал Логунов и тут увидел собаку. Она была больше похожа на небольшого медведя. Громадная, почти белая, с большим черным пятном на груди.
— Не бойтесь, — сказал хозяин, — она вас не тронет без команды.
— У вас и коллектив, — усмехнулся Логунов, — вы, случайно, не из цирка?
— Нет, я из Академии наук. Так чем обязан?
— Я из милиции.
— По поводу стрельбы этой?
— Да.
— Заходите.
Логунов вошел в прихожую, стены которой были вместо обоев покрыты старинными географическими картами.
— Неужели настоящие? — поинтересовался Борис.
— Нет, если бы это были подлинники, я давно бы жил в особняке. Это обои.
В комнате неистовствовал телевизор, депутаты обсуждали очередную поправку к регламенту.
— Так вы слышали стрельбу?
— Более того, я наблюдал всю драку. Более того, я снял ее на видео.
— Вы спокойно снимали, когда четверо пытались убить одного?
— А вы видите в этом что-то необычное?
— Почему вы не позвонили в милицию?
— А вы уверены, что милиция приехала бы?
— Уверен.
— А я нет.
— Почему?
— А вы попробуйте сами. Вот поэтому у меня живет Джой.
Пес поднял громадную голову, внимательно посмотрел на хозяина.
— Простите, — Логунов покосился на собаку, — вы чем занимаетесь?
— А это важно?
— Просто интересно.
— Я географ. Доктор наук. Еще есть вопросы?
— Вопросов нет, есть просьба.
— Догадываюсь. Кстати, моя фамилия Рыбин, зовут Олег Сергеевич.
— Майор Логунов Борис Николаевич.
— Вот и познакомились. Ну начнем, благословясь.
Рыбин вставил в магнитофон кассету, щелкнул переключателем.
И в зыбком свете фонаря возник пустырь и фигуры на нем. И они жили, двигались, словно танец некий ритуальный исполняли.
Картинка стала четче, и Логунов разглядел в руке одного нож, а у второго не то лом, не то прут. И, словно в плохом кино, когда вместо каскадеров снимают артистов, не умеющих драться, началась схватка. Логунов впервые видел драку на экране, она была суматошной, словно замедленной. Но именно в этом и сквозила опасность.
— Вы мне дадите эту пленку?
Рыбин поглядел на Логунова, усмехнулся.
— А разве у меня есть выход?
— Пожалуй, нет. Наш сотрудник применил оружие, и его ждут большие неприятности.
— Значит, стрелять в бандитов нельзя!
— Выходит, что так.
— Кто же это придумал?
— Видимо, те, кто постоянно дискутирует под охраной КГБ. Давайте составим документ об изъятии кассеты.
— Берите так, — сказал Рыбин, — надеюсь, что вернете.
— Обязательно.
А гараж был пуст, правда, экспертам там нашлась работа. Отпечатки пальцев были везде: на замках, дверных ручках, банках, инструментах. К Кафтанову подошел замначальника РУВД.
— Гараж принадлежит Борису Барулину. Кличка Боря Мясник. Живет рядом.
— Вот и хорошо, что недалеко, — Кафтанов достал сигарету, — вы с Корнеевым и сходите к нему.
Серый остановил машину у парадного двора напротив театра Образцова.
— Идите домой, — скомандовал он напарникам, — и без моего звонка на улицу не показываться.
— И долго нам так ждать? — спросил один в комбинезоне.
— Завтра из Москвы выкатитесь.
— Ладно.
Они вылезли из машины и скрылись в темноте двора.
Серый аккуратно отъехал, ему сегодня не нужны были неприятности с милицией.
Боря Мясник, в миру Борис Николаевич Барулин, скромный труженик торговли, что, впрочем, и определяла кличка, жил в соседнем доме.
В подъезде участковый посмотрел на перебинтованного Корнеева и сказал сочувственно:
— Эк они вас, товарищ подполковник, вы уж вторым заходите, а то народ перепугаете.
— Жалеешь?
— Кого?
— Да народ.
— Кляуз боюсь. Каждый день пишут, что я или хамлю или пьяный. Одним словом, разгул демократии.
